Космическая программа Китая. Часть 2: главный фаворит новой космической гонки

Начало нового тысячелетия стало золотым периодом для космической программы КНР. Во многом это случилось благодаря вложениям Китая в создание космических технологий, аналогичных уже существующим на Западе. Стратегия заимствования оказалась успешной. Сегодня у Китая есть свой аналог GPS — система позиционирования Beidou, своя версия МКС — орбитальная станция Tiangong. Работы ведутся и над развертыванием будущей альтернативы Starlink — низкоорбитального спутникового созвездия Guowang, а также ракет-носителей Tianlong-3 с возвратной первой ступенью (где-то мы такое уже видели).

В Пекине стали появляться не только свои образцы западных технологий, но и целые западные бизнес-модели. Сейчас китайские ракетные компании предоставляют услуги по запуску, спутниковой связи, навигации и мониторингу Земли, при этом грамотно выбирая своих клиентов. Приоритет отдается странам, у которых со США традиционно непростая история внешнеполитических отношений. Страны Латинской Америки и Ближнего Востока охотно соглашаются на восточную сделку, попадая в прямую зависимость от китайского влияния: сначала в научно-техническом, а после и в политическом плане (Китай с завидным энтузиазмом создает собственные аналоги некоторых международных организаций и регуляторов).

Впрочем, именно так Поднебесная видит свой путь в достижении лидерства в новой космической гонке.

Попытка изоляции со стороны США и полярный ответ КНР

США довольно рано уловили момент укрепления позиций КНР в космосе. Первые попытки сдержать процесс этого роста начались еще в конце прошлого века. В 1998 году разразился скандал с американскими компаниями Hughes и Loral, допустившими утечку конфиденциальных данных при консультациях с Китаем по поводу аварии ракеты Long March 3B. Это событие стало отправной точкой в изоляции Китая от глобального космоса, в том или ином виде проявляющей себя по сей день.

Публикация отчета американского адвоката и политика Криса Кокса запустила виток последующих действий. По результатам этого доклада в 1999 году Конгресс США принял акт, запрещающий отправку в космос на борту китайских ракет спутников, содержащих компоненты американского производства. 12 июня 1999 года китайская ракета Long March 2C вывела на орбиту последние два спутника Iridium, согласно контракту, заключенному до вступления в силу запретительного акта. С тех пор ни один аппарат, имеющий американские комплектующие, не был запущен усилиями ракетной промышленности КНР.

Далее последовала историческая поправка Вольфа, принятая Конгрессом США в 2011 году. Она прямо запрещала NASA и другим правительственным учреждениям поддерживать любое партнерство с Китаем в сфере освоения космоса. Это касалось и присутствия тайконавтов на американских сегментах МКС.

В стремлении изолировать своего конкурента в космической сфере Вашингтон, сам того не ведая, спровоцировал совершенно обратную реакцию. Вместо ответных шагов по консервации внутри собственных космических программ китайский космос занял позицию открытых дверей, приглашая и поощряя сотрудничество с другими странами и развивая многосторонние контакты.

Китай все громче заявляет о себе как о международном поставщике космических технологий и услуг. Это касается как более прикладных космических услуг, так и грандиозных проектов планетарной безопасности. Конечно же, по старой китайской традиции, многие из этих инициатив в том или ином виде уже существовали в американском и европейском космосе.

Так, в апреле 2022 года Национальное космическое управление Китая (CNSA) объявило о планах провести тестирование собственной технологии отклонения орбиты астероида. В октябре 2022-го мы наблюдали первую в мире успешную демонстрацию этой технологии в рамках миссии NASA DART (Double Asteroid Redirection), во время которой посредством столкновения с космическим аппаратом была отклонена орбита астероида Диморфос. Теперь же Китай нацелен повторить этот успех, ориентировочно в период с 2025 по 2026 год. Таким образом планетарная защита становится еще одним полем противостояния в космической гонке, где Запад и Восток стремятся доказать преимущество своих технологий и политических систем, которые за ними стоят.

В желании обеспечить лидерство в космической гонке КНР активно ищет сторонников, которые до сих пор остаются вне поля внимания США и Европы. Так, нарастающее взаимодействие с Сообществом стран Латинской Америки и Карибского Бассейна (Community of Latin American and Caribbean States, CELAC) заметно укрепило позиции Китая на континенте.

В настоящее время двусторонние партнерские отношения в сфере космоса Пекин поддерживает с Аргентиной, Боливией, Венесуэлой, Эквадором и Чили. По большей части страны Латинской Америки заинтересованы в предоставляемых Пекином возможностях космических запусков, геопозиционирования и спутниковой связи, предлагая ему взамен свою территорию под строительство инфраструктуры для управления космическими миссиями. Один из таких объектов стоимостью в $500 млн расположен в Аргентине и служит КНР для расширения собственной сети Deep Space, обеспечивающей связь с космическими кораблями и зондами.

Китай приглашает страны CELAC присоединиться и к своей программе Международной исследовательской лунной станции (ILRS), для которой страна уже создала свою международную организацию — ILRSCO. Это серьезный противовес американской лунной инициативе Artemis Accords (AA). Уже сейчас можно увидеть, как некоторые страны — подписанты АА все пристальнее посматривают на Восток. Самый показательный пример здесь — Бразилия, в последнее время настойчиво высказывающая свою заинтересованность в китайской программе ILRS. Напомним, у бразильцев уже есть соглашения со США относительно обмена информацией о ситуационной осведомленности в космосе и космических объектах. И возрастающая заинтересованность Бразилии в совместных космических инициативах с КНР может поставить крест на былых договоренностях с американцами.

Печально для Китая, но далеко не все страны Латинской Америки выстраиваются в очередь для участия в его космических инициативах. 27 июля Аргентина стала 28-й страной, присоединившейся к Artemis Accords, тем самым продемонстрировав свою близость именно к американскому видению новых норм поведения в космосе. Ранее, в марте, такой же шаг предпринял и Эквадор, тоже присоединившись к AA.

Очевидно, что менее развитые в космическом секторе страны Южной Америки аккуратно взвешивают бенефиции, которые они могут выиграть от того или иного сотрудничества. Но придет время, когда им необходимо будет определиться. И совсем не факт, что этот выбор будет простым.

Предлагая со своей стороны очень заманчивые финансовые условия (до 2002 года КНР часто покрывала до 70% партнерских расходов на космическую деятельность, львиная часть которых поступала посредством кредитов, выданных Китайским банком развития), страна буквально выдавливает США из латиноамериканского региона. И хотя, начиная с 2002 года, расходы на космос между партнерами чаще всего делятся поровну, это по-прежнему не отворачивает от Китая его союзников по космическому сектору. Непростая история отношений Северной и Южной Америки играет в этой ситуации на руку именно Пекину.

Следует понимать, что латиноамериканские партнеры КНР — далеко не топовые игроки космического сектора. Традиционно низкие бюджеты и отсутствие выработанной системы институций слишком уж часто вставляют палки в колеса потенциально перспективным инициативам. Так, бюджет Латиноамериканского и Карибского космического агентства (Latin American and Caribbean Space Agency, ALCE), инициаторами создания которого в 2021 году выступили Мексика и Аргентина, насчитывал всего $100 млн. Если учесть, что сегодня членами ALCE являются уже 23 государства, сумма выглядит более чем смехотворной. Однако Пекин, похоже, готов взять на себя часть финансовых расходов.

Пример сотрудничества КНР с латиноамериканскими странами весьма показателен. В нем можно увидеть исконное желание Китая не участвовать в уже существующих проектах и инициативах, создавая вместо этого свои собственные. Разумеется, ответ на вопрос, кто должен быть лидером в этих проектах, в Пекине хорошо известен.

Глядя на путь, которым идет Китай, США начинают внедрять свои механизмы, нацеленные на попытку сдержать китайскую гегемонию, на что их оппоненты демонстрируют отличное умение изворачиваться, находя возможности там, где они еще не заблокированы Соединенными Штатами. Факт остается фактом — подобный бег с препятствиями пока что не мешает КНР метить на позицию космического лидера. И для достижения этой цели Пекин сейчас обладает всеми необходимыми технологиями.

Делай как они, делай лучше них: технологии под копирку

Далеко позади осталось то время, когда даже по образцам советских ракет китайские ракетостроители не могли соорудить собственные. По состоянию на конец июля 2023 года только на различных модификациях Long March было проведено 479 космических запусков, 461 из которых оказались успешными (общий показатель успеха составил 96,2%).

Именно эта ракета позволила Китаю воплотить свою давнюю амбицию по созданию собственной многомодульной пилотируемой станции — Tiangong, которая была закончена 31 октября 2022 года наряду с установкой третьего (и на данный момент финального) модуля Mengtian. Базовый модуль Tiānhé достиг орбиты 29 апреля 2021 года. Затем к нему присоединился второй орбитальный модуль — Wèntiān, дополнивший станцию 4 июля 2022 года. Таким образом за полуторагодовой период КНР смогла развернуть на орбите собственную населенную орбитальную станцию. Весь же объем работ, начиная со старта строительства Tiangong, занял у Китая 11 лет.

Tiangong во многом очень похожа на МКС, за тем лишь отличием, что она полностью принадлежит только одному государству. Скорее всего, именно столь быстрое развертывание этой станции вынудило Вашингтон лоббировать продление эксплуатации МКС, которую ранее планировалось свести с орбиты в 2024 году. Новой датой конца жизни орбитальной станции стал 2030 год. После того как прекратится существование МКС, китайская Tiangong станет единственной населенной станцией на орбите Земли. И это грандиозный успех для Китая, ведь тогда именно он будет стоять во главе большинства процессов ведения долговременной научной деятельности в условиях микрогравитации. КНР уже планирует приступить к исследованиям «новых квантовых явлений» на орбитальной станции, и выполнить еще свыше тысячи заявленных экспериментов.

Напомним и про прототип китайского суборбитального самолета, который 9 мая 2023 года завершил свою крайнюю космическую миссию, продлившуюся 276 дней. И хотя ни китайское CNSA, ни китайская пресса еще не демонстрировали фотографий космического корабля, можно с уверенностью предположить, что самолет весьма похож на американский Boeing X-37B хотя бы по своему функциональному предназначению (возможность совершать многомесячные орбитальные перелеты).

Хотя период эксплуатации американского суборбитального самолета составляет 270 дней, его последний полет в рамках миссии OTV-6 почти в четыре раза превысил этот срок. Космический корабль находился на орбите 908 дней, после чего благополучно приземлился на взлетно-посадочную полосу в Космическом центре Кеннеди. Американцы, как и китайцы, держат в секрете многие аспекты миссии своего челнока.

Еще один показательный пример — китайская система спутниковой навигации и позиционирования Beidou, прямой аналог американской GPS. Разработка Beidou стартовала еще в 1994 году, однако в полную силу спутниковое созвездие заработало лишь в 2020-м. Сегодня в группировке насчитывается 56 спутников, последний из которых был запущен 17 мая 2023 года на ракете Long March 3B. 

Становится все более очевидным, что Китай не намерен использовать свою систему спутниковой навигации Beidou исключительно в мирных целях. Коммунистическая партия Китая (КПК) через своих высокопоставленных чиновников не раз озвучивала убежденность, что КНР никогда не согласится на независимость Тайваня. При сценарии прямой конфронтации между двумя странами спутниковые технологии по типу Beidou и готовящейся к скорому развертыванию альтернативы Starlink (интернет-созвездия Guowang с более 12 000 спутников на низкой околоземной орбите) могут стать серьезными козырями в будущих военных операциях Пекина. Пока же Китай пристально следит за развитием ситуации на фронтах российско-украинской войны, неопределенность в которой все еще сдерживает его от начала прямой военной агрессии против соседа.

На этом фоне популярность Beidou в мире видится крайне настораживающей. Еще в 2019 году именно Beidou, а не GPS отдавали предпочтение большинство пользователей, причем не только в тихоокеанском и африканском регионах (традиционно подверженных китайскому влиянию), но и в Европе.

Главным аргументом в пользу Beidou стало функциональное превосходство его навигационной архитектуры: в отличие от GPS-спутников, которые только посылают сигналы на Землю, аппараты Beidou могут осуществлять двустороннюю связь. Иными словами, китайские спутники умеют получать поступающий к ним сигнал с вашего смартфона или автомобильного навигатора.

Вторым плюсом является заявленная возможность спутников созвездия глушить интернет-сигнал по области. Сегодня в арсенале Китая уже имеются маломерные высокочастотные генераторы помех, способные действовать направленно.

Озираясь назад из дня сегодняшнего, следует признать очевидное: решение ряда европейских стран полагаться на китайские спутники и системы геопозиционирования в условиях нарастающей конфронтации между Востоком и Западом было, как минимум, недальновидным.

Но даже несмотря на активизацию Beidou в конце прошлого десятилетия, на глобальном рынке GPS по-прежнему получала больше прибыли. По состоянию на 2019 год на долю американской GPS приходилось 28% мирового рынка, а китайской Beidou доставалось лишь 10% общемирового дохода.

Принимая во внимание факты, описанные выше, можно заключить, что КНР отлично учится у своих конкурентов, а по некоторым направлениям даже превосходит их. Недавний запуск китайской Zhuque-2 от компании Landspace — первой метановой ракеты в мире — оставил позади таких маститых гигантов, как SpaceX, ULA, Blue Origin и Relativity Space, намеревавшихся первыми запустить свои прототипы ракет на метановом топливе.

Свежим трендом стало развитие частного аэрокосмического сектора в КНР, на который в последние годы выпадает все большее количество космических миссий в сравнении с миссиями Национальной китайской аэрокосмической научно-технической корпорации (CASC). Главными игроками в китайском частном аэрокосмическом секторе неизменно остаются такие компании, как Landspace, Space Pioneer, Galactic Energy, iSpace (не путать с одноименной японской ispace) и Expace. Не так давно КНР объявила о приеме предложений по космическим перевозкам грузов и составных частей станций. Это очередное подтверждение предположения, что именно коммерческий сектор будет играть весомую роль в будущем космическом секторе Китая.

Согласно прогнозам на текущий год, количество коммерческих космических запусков в КНР может увеличиться вдвое, составив четверть от всех космических запусков страны. Это, конечно, не идет ни в какое сравнение с космическим сектором США, где одна только частная компания SpaceX осуществила порядка 75% запусков (в 2022 году из 87 успешных космических запусков в США на долю NASA пришлось всего 26). И тем не менее, Китай лишь черпает то, что необходимо для развития собственного аэрокосмического сектора — суть этой игры намного глубже, нежели простое копирование технологий и подходов в их реализации.

Вне всяких сомнений, не каждому нравится такая игра в «клонирование» технологий, и не все сочтут ее честной. Однако именно с помощью нее китайский космос продолжает укреплять свои позиции как в космосе, так и на геополитической арене.

Кнут и пряник: формула успеха или проклятие? 

Подытоживая, можно отметить, что КНР проводит довольно прозрачную и последовательную политику мягкого доминирования как на Земле, так и в космосе. Заманивая новых партнеров привлекательными ценами на свои космические технологии и услуги по запуску, Китай постепенно делает эти страны зависимыми от ресурсов своего космического сектора.

Пекин продолжает не только взращивать собственные космические технологии, но и основывает новые институты для координации международной космической деятельности. Учрежденная в 2005 году Азиатско-Тихоокеанская организация по космическому сотрудничеству (Asia-Pacific Space Cooperation Organization, APSCO), в состав которой входят Перу, Иран, Таиланд, Бангладеш и Пакистан, в настоящее время активно задействована в проекте Международной исследовательской лунной станции. Разумеется, развитие космического сектора данных стран пребывает в зачаточном состоянии и глобально они мало что могут предложить Пекину. Но Китай, кажется, не сильно заботят региональные космические инициативы его коллег. Ему достаточно и того, что партнеры попадают в полную зависимость от китайских «космических пряников», реализовывая свои скромные проекты исключительно за счет китайских ракет.

Как авторитарное по своей природе государство Китай в силах принудительно мобилизовать свой частный аэрокосмический сектор, де-факто заставив его в первую очередь выполнять именно задачи государственной важности. Для этого у Пекина имеется масса механизмов воздействия — как добровольных, так и не очень.

Не следует забывать, что хотя КНР и развивает внутренний рынок, существуют области, куда для ее аэрокосмических компаний доступ закрыт. Это в основном касается военных технологий, а также космического и наземного сегментов критически важной инфраструктуры. Здесь руководят исключительно научные институты и государственные корпорации — ведь под этой горой слишком много золота, чтобы дракон пожелал сдвинуться с места.

В будущем КНР, конечно, может допустить частный рынок и к этой деятельности. Но классическая для многих авторитарных государств политика заставлять других делать что-то из-под палки, возможно, и способна хорошо зарекомендовать себя на коротком отрезке пути, но никогда не станет полноценной альтернативой подходу свободного и конкурентного рынка, преобладающего в западной модели космической индустрии. Настоящие гении и технологические провидцы всегда творят по собственному видению, а не согласно свежим директивам партии.

Впрочем, уверенности, что в Пекине в полной мере понимают этот тезис, у нас нет.